Новое деревце занимается пока еще слабо, едва заметно. И оно на шаг ближе к стенам Каменицы.

Я никогда не видела ничего подобного и сейчас пытаюсь осознать могущество Алвара. Альгидрас был прав: куда Миролюбу тягаться с этой силой? Способен ли на это хоть кто-нибудь? Словно в ответ на мои мысли вдруг поднимается сильный ветер. В нем есть что-то противоестественное. Такие порывы бывают на открытом пространстве, но никак не среди деревьев. Тонкие стволы гнутся к земле, плащи на мужчинах развеваются, точно флаги. Если Алвар вызвал огонь, то ветер — дело рук… Альгидраса? Я вспоминаю, что стихия хванов — воздух. Неужели это выглядит вот так? Неужели он вправду не человек? Наверное, только мысль о том, что это сон, позволяет мне сохранить разум. Отстраненно я размышляю: если Алвар умеет управлять огнем, то почему бы Альгидрасу не управлять ветром? Мне в голову приходит нелепая мысль, что он мог жульничать, стреляя в кваров, да и потом на берегу, в состязании с Бориславом. Выходит, он не такой уж хороший стрелок — он просто может заставить стрелу лететь туда, куда ему нужно.

Алвар смеется так, будто добился того, чего хотел. Ветер же тем временем перекидывает пламя на соседнее дерево. Огонь оказывается еще ближе к бревенчатым стенам. Перед стеной течет ручей, но я понимаю, что вряд ли это станет преградой для Алвара.

Альгидрас вновь что-то говорит. В ответ Алвар качает головой, будто бы даже с сожалением.

Ветер тут же стихает, огонь пододвигается еще ближе к городу, а потом вдруг гаснет, как и не было. В воздухе остаются лишь запахи дыма и гари. Ребенок закашливается. Меня же охватывает радость: у Альгираса получилось, каким-то непостижимым образом он все же оказался сильнее беспощадной мощи Алвара. И только заметив, как Альгидрас подбирается, точно перед прыжком, и что-то спрашивает, я понимаю, что он ничего не сделал. Алвар сам погасил огонь, так же, как до этого зажег его.

А потом мне становится жарко.

Я не сразу понимаю, что это не мои чувства. Осознаю, лишь когда ребенок начинает хныкать. Альгидрас поворачивается к нему, и я отчетливо вижу страх в его глазах. Страх и злость.

Он что-то отрывисто говорит Алвару. Тот лишь молча качает головой в ответ. Ребенку становится еще жарче. Альгидрас бросается вперед и хватает Алвара за плечи, встряхивает, что-то шипя в равнодушное лицо. Охрана Алвара разом приходит в движение. Я замечаю, что факел остался только у одного из них. Алвар поднимает вверх ладонь, и воины так же синхронно возвращаются на свои места. Сам же он не делает ни единой попытки вырваться из хватки Альгидраса. Вместо этого он начинает говорить. Снова, как в самом начале их встречи, увещевая, уговаривая.

Ребенок вскрикивает, и теперь уже Альгидрас прижимается лбом ко лбу Алвара, что-то лихорадочно шепча. Алвар отклоняется и снова мотает головой. И вновь, как мне кажется, с сожалением. Но мне уже не до оттенков его эмоций. Ребенку становится все жарче, и я малодушно молюсь, чтобы кто-то, кто заставляет меня это смотреть, сжалился и вышвырнул меня в реальность.

Альгидрас выпускает плечи Алвара и делает шаг назад. Потом еще один, и… снова поднимается ветер.

Если до этого я думала, что видела ураганы, то сильно ошибалась. Ничего я в жизни не видела. Впрочем, я сомневалась, что кто-либо вообще видел хоть раз подобное. Во-первых, ветер ледяной. Ребенок перестает хныкать, потому что поток воздуха разом остудил его кожу и заставил продрогнуть до костей.

Алвар уже не смеется. Его спутники пытаются кутаться в плащи, он же просто стоит и смотрит на Альгидраса так, будто видит впервые. Трава у ног Альгидраса вспыхивает, и огонь ручейками растекается сразу в разных направлениях и начинает лизать стволы деревьев. Но странное дело: ветер, что обдувает ребенка, совсем не касается пламени. Он дует выше. Алвар что-то громко произносит. Предупреждающе и просяще одновременно. Но теперь уже Альгидрас молча мотает головой, а потом поднимает лицо к небу, и тут начинается дождь.

Оказалось, что ливней я в своей жизни тоже не видела. За долю секунды все, кто был на поляне, промокают до нитки. От огня остаются лишь черные подпалины, а дождь все идет и идет. Алвар проводит руками по лицу, точно умываясь, запрокидывает голову к небу, будто искренне наслаждаясь ледяным дождем, а потом переводит взгляд на Альгидраса и начинает хохотать. И в этот миг он очень похож на человека, который смеялся в том, другом сне. Того, что смеялся, пока его товарищ гладил ладонью дрожавший камень и шептал, что они убили землю.